Вкус пепла - Страница 72

Задуматься об этом ее заставила именно смерть Сары. После этого события она иначе взглянула на свои переживания, почувствовала, что тот мрак, в который она погрузилась, в отличие от ужаса, который переживает Шарлотта, можно рассеять. Шарлотте придется нести свое горе всю оставшуюся жизнь. Она же, наверное, может как-то изменить ситуацию. Но прежде чем отправляться к кому-то за советом, она решила испробовать методы Анны Вальгрен. Если она сумеет убаюкать Майю каким-то другим способом, кроме укачивания на руках, это будет для нее уже большим достижением. Только прежде чем приниматься за дело, надо, черт возьми, сперва провести еще одно кормление. И выпроводить из дому свекровку.

Кристина вошла в гостиную и озабоченным взглядом посмотрела на Эрику и Майю:

— Опять ты даешь ей грудь! А после предыдущего кормления прошло не больше двух часов.

Не дожидаясь ответа, она продолжала:

— Ну, я хоть помогла вам немножко навести в доме какой-то порядок. Все белье постирано. Вы ужас сколько накопили его с прошлого раза. Не осталось ни одной грязной тарелки, и я постаралась, где только можно, вытереть пыль. Да, еще я нажарила мяса и положила в морозилку. Хоть поедите чего-то домашнего, а не эти ужасные полуфабрикаты. Знаешь, вам надо следить за питанием. Кстати, это касается и Патрика тоже. Он целыми днями пропадает на работе, а вечером, как я видела, с Майей возится в основном тоже он, так что ему нужно хорошенько питаться. Я просто испугалась, когда увидела его. Он такой бледный и замученный, на него просто страшно смотреть!

Проповедь все продолжалась, и Эрике пришлось изо всех сил стиснуть зубы, чтобы не поддаться желанию заткнуть себе уши и запеть, как делают дети. Конечно, нельзя было отрицать, что в присутствии свекрови у нее появились свободные часы, однако неприятные моменты все же перевешивали. Еле сдерживая подступающие слезы, она сидела, уставясь в телевизор. Ну когда же она наконец уйдет?

И тут, словно небо услышало ее молитвы, Кристина вынесла в прихожую собранный чемодан и начала одеваться.

— Ну как? Справитесь вы тут без меня?

Сделав над собой усилие, Эрика отвела глаза от телевизора и даже выдавила улыбку:

— Да, все будет хорошо.

И, поднапрягшись еще больше, она, преодолевая себя, сказала:

— Огромное спасибо вам за помощь!

Эрика надеялась, что Кристина не расслышит в ее словах фальшивой ноты. И свекровь, кажется, ничего не заметила. Она милостиво кивнула:

— Ничего, это только приятно, когда можешь помочь. Скоро я к вам снова наведаюсь.

«Да уходи уж ты наконец!» — нетерпеливо подумала Эрика и попыталась чистым усилием воли выпихнуть свекровку из дома. Каким-то чудом ее попытка сработала, и когда дверь захлопнулась, Эрика глубоко вздохнула от облегчения. Однако так продолжалось недолго. В тишине, наступившей после ухода Кристины, под равномерное посапывание Майи вновь начали возникать мысли об Анне. Ей так и не удалось дозвониться до сестры, и от той по-прежнему не было никаких вестей. Эрика набрала номер мобильного телефона Анны и снова, как это было всю неделю, с чувством разочарования услышала только автоответчик. Оставив для сестры еще одно сообщение, которым уже потеряла счет, она положила трубку. Почему Анна не отвечает? Эрика стала строить разные планы, как узнать, что с ней случилось, но все они тут же рухнули, так как ее опять одолела уже привычная, непобедимая усталость. Она займется этим как-нибудь в другой раз.

Лукас говорил, что пошел искать работу, но она ни на секунду этому не поверила. Он ушел кое-как одетый, небритый и непричесанный. Чем он занимался на самом деле, Анна не имела понятия, но знала, что лучше его не спрашивать. Вопросы — это плохо. За вопросы полагается наказание. Они приводили к жестокому избиению, после которого на теле оставались зримые следы. На прошлой неделе она не смогла отвести детей в детский сад — синяки на лице были такими заметными, что даже Лукас понял, как глупо выпускать ее из дома.

Ее мысли все время вращались вокруг того, чем же это кончится. Все так быстро покатилось под уклон, что у нее голова пошла кругом. Те времена, когда они жили в хорошей квартире в Эстермальме, а Лукас, аккуратно одетый и собранный биржевой маклер, каждый день ходил на работу, казались теперь давно забытым сном. Она помнила, что и тогда хотела от него уйти, но сейчас уже сама не могла понять почему. По сравнению с ее теперешним существованием тогда ей, наверное, жилось не так уж и плохо. Время от времени он ее поколачивал, но случались и хорошие периоды, и условия были такие комфортные, кругом порядок. Сейчас, когда она осматривалась в своей тесной двушке, ее охватывало чувство тяжелой безнадежности. Дети спали в общей комнате на подстеленных прямо на полу матрасах, вокруг всюду валялись игрушки, которые у нее не хватало душевных сил подбирать. Если Лукас вернется прежде, чем она соберется начать уборку, последствия для нее будут тяжелыми, но она была уже не в состоянии думать об этом заранее.

Самым страшным было, заглянув в глаза Лукаса, видеть, что из них как будто ушло все живое. Исчезло скрытое в глубине человеческое выражение, уступив место чему-то темному и страшному. Он потерял, можно сказать, все, и нет ничего опаснее человека, которому больше нечего терять.

На миг ей пришла мысль попробовать выбраться из квартиры и позвать на помощь. Забрать из садика детей, позвонить Эрике и попросить, чтобы та взяла их всех к себе. Или обратиться в полицию.

Но дальше намерения она не пошла. Она никогда не знала, в какой момент Лукас вернется домой — а вдруг как раз тогда, когда она попытается бежать из своей тюрьмы! Второго шанса у нее не будет, да и надежды остаться в живых тоже.