Вкус пепла - Страница 71

Лилиан застыла у мойки. Вся ее поза говорила о том, что она думает о словах Патрика.

— Хорошо, в каком-то смысле я могу вас понять, — сказала Шарлотта. — Только зря вы теряете время, которое могли бы потратить с большей пользой на другие версии.

— Мы работаем с полной отдачей, исследуя все возможности, можете мне поверить.

Патрик импульсивно потянулся через стол и положил свою ладонь на ее руку. Она ее не отняла и так испытующе посмотрела ему в глаза, словно хотела заглянуть в самую душу и убедиться, что он говорит правду. Патрик не отвел взгляда, дав ей возможность изучить себя до дна. Очевидно, увиденное удовлетворило ее, так как она отвела взгляд и кивнула.

— Да, придется мне, как видно, положиться на вас. Но вам повезло, что Никласа не оказалось дома.

— Он был здесь недавно, — не оборачиваясь, заявила Лилиан. — Заглянул к Стигу и снова уехал.

— Зачем он приезжал домой? И почему не сказал мне, что он тут?

— Наверное, ты спала. И я совершенно не знаю, зачем это он в разгар рабочего дня вдруг заехал домой. Наверное, ему понадобилось сделать перерыв. Я же говорила, что он слишком поторопился вернуться на работу, но этот мальчик невероятно добросовестно относится к своему делу, можно только восхищаться…

Шарлотта демонстративно вздохнула, прервав восторженные излияния своей матери, и та с яростной энергией вновь принялась тереть посуду. Патрик всей кожей почувствовал напряженные нервные вибрации, разлитые в помещении.

— В любом случае он тоже должен об этом знать. Я позвоню в амбулаторию.

Шарлотта посадила Альбина на коврик и начала звонить по телефону, который висел на стене. Никто не произнес ни слова, пока она набирала номер и вслушивалась в гудки, и Патрика охватило в эту минуту острое желание бежать отсюда как можно дальше. Через несколько минут Шарлотта повесила трубку.

— Его нет на месте, — сказала она удивленно.

— Нет на месте? — Лилиан обернулась к ней. — Где же он тогда?

— Айна не знает. Она сказала только, что он сегодня больше не вернется на работу. Она думала, что он поехал домой.

По-прежнему стоявшая лицом к присутствующим Лилиан нахмурилась:

— А дома он пробыл не больше пятнадцати минут. Ненадолго заглянул к Стигу и снова уехал. У меня было такое впечатление, что он отправился назад в амбулаторию.

Патрик и Мартин переглянулись. У них были свои соображения насчет того, куда мог деться убитый горем отец.

— Это займет у нас несколько часов. — На кухню заглянул старший из техников. — Как только мы закончим, вы получите результаты.

Патрик и Мартин, одинаково расстроенные, поднялись со своих мест и смущенно поклонились Шарлотте и Лилиан.

— Ну, мы, пожалуй, пойдем. И если вам придет что-нибудь в голову по поводу золы, то вы знаете, как с нами связаться.

Побледневшая Шарлотта только кивнула. Лилиан притворилась глухой и не удостоила их ни единым взглядом.

Они молча вышли из дома и направились к автомобилю.

— Ты не мог бы подвезти меня домой? — спросил Патрик.

— Но ведь твоя машина стоит возле участка. Разве она не понадобится тебе в выходные?

— Мне просто не хочется ехать туда сейчас. Кроме того, я собирался зайти на работу в субботу или воскресенье, так что смогу доехать туда на автобусе, а потом на машине вернусь домой.

— Мне казалось, что ты обещал Эрике быть дома все выходные, — осторожно напомнил Мартин.

Патрик поморщился:

— Сам знаю. Но я тогда не рассчитывал, что на нас свалится дело об убийстве.

— Я-то в выходные буду на службе, так что скажи, что надо, и я все сделаю.

— Спасибо. Но у меня такое чувство, что мне нужно хорошенько подумать и спокойно во всем разобраться.

— Ну, с этим только ты сам справишься, — сказал Мартин, садясь в машину.

Патрик устроился на пассажирском сиденье. Он был не так уверен в себе.

Наконец-то свекровь уезжает! Эрике даже не верилось в такое счастье. Нескончаемые наставления, избитые истины и скрытые обвинения истощили ее терпение, и сейчас она не могла дождаться, когда наконец Кристина сядет в свой маленький «форд» и отправится восвояси. Если до приезда свекрови у нее было мало веры в свои материнские таланты, то теперь дело с этим обстояло хуже некуда. Как оказалось, все, что бы она ни делала, она делала не так. Она не умела как следует одеть Майю или правильно ее кормить, она брала ребенка слишком резко или слишком нерешительно, она слишком любила отдохнуть, слишком переутомлялась. Перечень ее недостатков был бесконечен, и сейчас, качая ребенка, она чувствовала себя так, что впору было все бросить и признать свое поражение. Ей никогда с этим не справиться. Ночами ей снилось, как она оставляет Майю Патрику, а сама куда-то уезжает. Далеко-далеко. Куда-нибудь, где можно жить тихо и спокойно, без детского плача, ответственности и требований, где можно съежиться в комочек и быть маленькой девочкой, за которую все решают другие.

Одновременно в ней жило противоположное чувство, которое тянуло ее совсем в другую сторону, — инстинкт защитницы и уверенность, что она никогда не бросит ребенка, которого держит сейчас на руках. Это было так же немыслимо, как отрубить себе руку или ногу. Она и ребенок были одно целое, и они должны как-то пережить трудности вместе. Несмотря на все, Эрика начала размышлять над тем, о чем ей настойчиво говорила Шарлотта до того, как случился этот ужас с Сарой: что ей нужно поговорить с кем-то, кто разбирается в таких переживаниях. Может быть, что-то в ее состоянии было не так. Может быть, оно ненормально.