Вкус пепла - Страница 121

121

— Это была Сара.

Она произнесла это механическим голосом, не выражающим никаких чувств. Сидевший за столом Патрик отшатнулся — такого он совершенно не ожидал услышать.

— Сара? — переспросил он, не веря своим ушам.

— Да. — Шарлотта кивнула. — Вы ведь знаете, что Сара была проблемным ребенком. Ей было трудно контролировать свои порывы, и у нее случались ужасные приступы ярости. Пока не родился Альбин, ее злость обращалась на нас, но мы-то взрослые люди и могли защититься и позаботиться, чтобы она не покалечила ни нас, ни себя. А когда родился Альбин…

Голос изменил ей, она опустила взгляд на сложенные на коленях руки. Патрик заметил, что они дрожат.

— Все это усилилось и вышло из-под нашего контроля, когда родился Альбин, — добавил Никлас. — Мы думали, что появление братика, может быть, окажет положительное влияние на Сару, ей будет кого защищать и о ком заботиться. Но оказалось, что мы были наивны. Она возненавидела его и злилась, что мы уделяем ему все свое время. Пользовалась всеми удобными случаями, чтобы обидеть его, и, как мы ни старались все время быть рядом и не спускать с них глаз ни на секунду, нам все равно не удавалось ничего сделать. Она была такая быстрая…

Он переглянулся с Шарлоттой, и она слабо кивнула.

Никлас продолжал:

— Мы испробовали все. Куратора, психолога, лечение агрессии, медикаментозные средства. Нет ничего, к чему бы мы не прибегали. Мы пытались изменить ее меню, убрали из него весь сахар и все быстрые углеводы, что, по некоторым данным, может оказывать положительное влияние, но ничего, ничего не помогало. Под конец мы уже не знали, что и делать. Рано или поздно она могла нанести ему непоправимую травму, что-нибудь по-настоящему серьезное. Но отдать ее куда-то мы не хотели. Да и куда можно было ее отдать? И вот когда появилось место во Фьельбаке, мы подумали, что, может быть, это решит наши трудности. Полная перемена обстановки, и рядом будут мама Шарлотты и Стиг, которые снимут с нас часть нагрузки. Это казалось идеальным выходом.

Тут голос изменил Никласу; Шарлотта прикрыла его руку своей и стала гладить. Оба пережили ад, и в каком-то смысле переживали его и теперь.

— Я искренне вам сочувствую, — сказал Патрик. — Но должен задать вопрос. Есть ли у вас доказательства, что все было именно так?

Никлас кивнул:

— Я понимаю, что вы не можете иначе. Мы принесли список людей, с которыми мы общались по поводу Сары. Сейчас мы предупредили их, что им могут позвонить из полиции, сказали, что им не нужно хранить врачебную тайну, и разрешили сообщить вам всю имеющуюся информацию.

Никлас протянул Патрику список, и тот молча взял его. Он ни на секунду не усомнился в истинности услышанного, но все равно следовало получить подтверждение.

— Вы узнали что-нибудь новое? От Кая? — неуверенно спросила Шарлотта и посмотрела на Патрика.

— Мы продолжаем допрашивать его в связи с некоторыми фактами. Больше я пока ничего не могу вам сказать.

Она только кивнула.

Патрик заметил, что Никлас хочет сказать что-то еще, но ему трудно это выговорить, и стал терпеливо ждать.

— Что же касается алиби… — Никлас снова взглянул на Шарлотту, и она вновь ответила почти незаметным кивком. — Я рекомендую вам еще раз поговорить с Жанеттой. Она солгала, сказав, что я не был у нее, в отместку за то, что я порвал с ней отношения. Я уверен, что если вы на нее немного нажмете, она скажет правду.

Патрик не удивился: ему с самого начала казалось, что в рассказе Жанетты есть какая-то фальшь. Ну ничего, при случае можно будет ею заняться, если потребуется. Скорее всего, вопрос по поводу алиби Никласа сделается излишним после допроса, который состоится во второй половине дня.

Супруги поднялись и стояли, взявшись за руки. Внезапно у Никласа зазвонил мобильный телефон. Он вышел в коридор, чтобы ответить, и вскоре на его лице появилось растерянное выражение.

— В больницу? Сейчас? Не волнуйся, пожалуйста, мы сейчас же приедем.

Он обернулся к Шарлотте, которая вместе с Патриком остановилась в дверях:

— Стигу неожиданно стало хуже. Его везут в больницу.

Патрик смотрел им вслед, пока супруги быстрым шагом удалялись по коридору. Неужели еще одна беда на их голову?

В поисках прибежища он пришел в церковь. Слова Асты все вертелись в голове, точно рой разъяренных ос. Весь его мир рушился, а ответы, которые Арне надеялся найти в храме Божьем, все не шли к нему. Он сидел в первом ряду, и вдруг ему показалось, что стены сдвигаются вокруг. Померещилось ему только или действительно у распятого Иисуса появилась на лице издевательская ухмылка, которой он не замечал раньше?

Какой-то шум за спиной заставил его резко обернуться. Припозднившиеся немецкие туристы, громко разговаривая, зашли в церковь и принялись лихорадочно щелкать фотоаппаратами. Это стало последней каплей, переполнившей чашу его терпения.

Арне встал во весь рост и заорал на них, брызгая слюной:

— Убирайтесь отсюда! А ну, пошли вон! Вон отсюда!

Туристы не поняли ни словечка, но тон, в котором они были произнесены, не оставлял места для сомнений, и они испуганно выскочили за дверь.

Довольный тем, что наконец-то смог показать свою власть, Арне снова сел на скамью, но издевательская усмешка Христа тотчас же вернула его в прежнее мрачное настроение.

Одного взгляда на кафедру проповедника хватило, чтобы вдохнуть в него новое мужество. Пора сделать то, что давным-давно следовало совершить.

Жизнь так несправедлива! Отчего ему так тяжело все доставалось, с самого рождения всего приходилось добиваться с таким трудом? Эрнсту ничего не давалось даром. Никто не хотел замечать его способностей. Он просто не понимал, что творится с людьми! В чем дело? Почему на него всегда косо смотрят, шепчутся за спиной, лишают продвижения, которого он, по совести, заслуживает? И так шло всегда. Еще в начальной школе все сговорились против него: девчонки хихикали, мальчишки колотили на пути домой после уроков. Даже когда его отец упал и напоролся на вилы, никто ему не посочувствовал. Он знал, о чем судачили тогда злые языки по домам — будто бы его бедная матушка была к этому как-то причастна. Ни стыда ни совести у людей!

121